Историко-философские аспекты учения о методе в онтологии

1. Артеменко Наталья Андреевна (Санкт-Петербург). Хайдеггеровский проект герменевтики фактичности как методологический набросок проекта фундаментальной онтологии.

2. Артемьева Татьяна Владимировна (Санкт-Петербург). Космологические учения эпохи Просвещения в России.

3. Бережной Сергей Борисович (Снежинск) Российские исследователи буддийской философии о философии Мартина Хайдеггера.

4. Белов Владимир Николаевич (Саратов). Онтология культуры русской философии.

5. Дмитриев Игорь Сергеевич (Санкт-Петербург) Полемика вокруг гелиоцентрической теории Н. Коперника XVI-XVII вв.: математическая фикция или физическая реальность

6. Косыхин Виталий Георгиевич (Саратов). Диалектическое учение о сущности у Г.В.Ф. Гегеля и А.Ф. Лосева.

7. Малкина Светлана Михайловна (Саратов). Преодоление метафизики и судьба философии у М. Хайдеггера.

8. Катречко Сергей Леонидович (Москва). Трансцендентализм Канта и феноменология Гуссерля как две стадии преодоления субстанционализма в понимании сознания и вещи.

«Новое время» европейской философии начинается с фигуры Р. Декарта, который открывает область человеческого cogito как новый регион философского исследования. Тем самым на сцену выходит субъект, который обладает той первичной реальностью — непосредственной очевидностью, на основе которой происходит формирование наших представлений об объектах. Серьезным недостатком декартовской концепции является то, что для экспликации cogito им используется понятие вещь мыслящая, которое концептуально неточно, поскольку в нем скрадывается радикальное отличие сознания от вещи. В этой связи М. Хайдеггер в «Европейском нигилизме» замечает, что только Кант для выражения интуиции «cogito» сумел найти более адекватный в концептуальном плане язык. Суть кантовской новации состоит в преодолении вещного подхода к сознанию путем введения концепта трансцендентального субъекта, в основе которого лежит трансцендентальное единство апперцепции. Тем самым Кант развивает не субстанциальное, а функциональное понимание сознания. Кантовский концептуальный сдвиг приводит к изменению соотношения «субъект vs. объект» (resp. видоизменению понятия объекта). С одной стороны, Кант вводит различение между вещью самой в себе и вещью для нас, а с другой — его трансцендентальному субъекту противостоит уже «неопределенный предмет эмпирического созерцания», или трансцендентальный предмет («= х»). Однако Кант не сумел до конца преодолеть субстанционализм как в понимании сознания (субъекта), так и в понимании вещи (объекта), поскольку мыслит их на основе категории тождества. Этот шаг делает Гуссерль в своей феноменологии. Он вводит понятие интенционального субъекта, открытого навстречу вещам, которые превращаются в интенциональные предметы. Во-вторых, в основание своего подхода он кладет не категорию тождества, а категорию различия. Так, например, сознание мыслится им временящаяся «вещь» («Феноменология внутреннего сознания времени»), а вещь — как система различий («Логические исследования»). Это позволяет Гуссерлю, в частности, преодолеть кантовский тезис о непознаваемости вещей самих по себе.

9. Лобанова Нина Исааковна (Красноярск). Язык и бытие философии Мартина Хайдеггера.

Автор исследует взаимосвязь двух главных тем философии М.Хайдеггера: язык и бытие. Опираясь также на взгляды другого выдающегося немецкого философа, лингвиста В. Фон Гумбольдта, автор пытается проследить ключевую идею, которая является объединяющей для творчества обоих философов, о необходимости познания языка и бытия как проявлениях одного целого.

10. Новолодская Ирина Викторовна (Санкт-Петербург) Я. Хинтикка и Я. Лукасевич о поливариантности понятия «необходимое» в аподиктической силлогистике Аристотеля.

11. Подлевских Леонтий Геннадьевич (Киров). Онтологическая направленность сознания в постмодернистских исследованиях: проблемы и перспективы.

12. Пома, Андреа (Турин, Италия) Философия религии и система философии.

13. Попов Валентин Германович (Санкт-Петербург). Булево представление парменидовой онтологии.

В логике высказываний истинностное значение сложной пропозициональной формулы F (A1, A2, …, An) определяется истинностными значениями переменных A1, A2, …, An, которых в каждом наборе два: истина (1) и ложь (0). Обобщая это положение, математики говорят, что семантика в пропозициональном исчислении определяется некоторым гомоморфизмом (отображением) φ: Fm → B из множества формул в семейство истинностных значений. В связи с этим структура истинностных значений формул В обладает структурой булевой алгебры. В свою очередь семейство классов некоторого множества с операциями объединения, пересечения и дополнения образует частный случай булевой алгебры — решетку, характеристическим свойством которой помимо коммутативности и ассоциативности по всем операциям, является также дистрибутивность по объединению относительно пересечения. Именно: А U (B ∩ C) = (A U B) ∩ (A U B), что выполнимо тогда и только тогда, когда А = 0 и выступает как первичный элемент пары классов {A, B}.

Теперь рассмотрим двойную парменидову тавтологию: «бытие есть, небытия нет» с позиции булевой алгебры высказываний. Это импликативная решетка, т. е. φ (А U B) = 1 и φ (А ∩ В) = 0, в которой А → В, следовательно, А ≠ В. В самом деле, тавтология ¬ ¬ А → А (правило двойного отрицания) тождественно истинна тогда и только тогда, когда φ (А U ¬ А) = 1 и φ (А ∩ ¬ А) = 0. Если в тавтологии Парменида «бытие есть» обозначим буквой А, тогда ¬ А будем означать «бытие не есть», а ¬ ¬ А — соответственно «небытие не есть», т. е. двойное отрицание первичного высказывания «бытие есть». Отсюда следует, что парменидова онтология в своих логических основаниях есть отображение типа Fm → B со значением в двухместном языке {0, 1}, в котором могут быть определены логические операции объединения («есть бытие или небытие»), пересечения («сосуществование бытия и небытия пусто») и дополнения («небытие дополняет бытие до Универсума»), и, как показывает история онтологии, указанные виды отношений между бытием и небытием в той или иной мере философами рассматривались. Однако то главное, что в таком случае диктует логика исключенного третьего осталось философами не замеченным: «бытие» эквивалентно лжи (0), а «небытие» — истине (1), т. е. реальность на самом деле есть мир неопределенности, истину в котором ищет познающий этот мир логический субъект.

14. Пугачева Людмила Геннадиевна (Москва). Бытие в постмодернизме и в философии адвайты-веданты: сравнительный анализ.

В постмодернизме бытие-событие, в частности, понимается как ситуативно возникающая и разрушающаяся мимолетная определенность смыслов, «онтология настоящего» (М.Фуко, Ж.Делез). «Онтология настоящего» – не концепция, а, скорее, событие осознания, в котором возможно свободное – спонтанное действие, за пределами социальной ангажированности. В адвайте пределом процессуального, практического знания об «онтологическом уровне реальности» является жизнь святого – «джняни», протекающая в осознании специфической тождественности Ноумена и феноменального мира. Это внутреннее понимание переживается не отдельным существом-индивидом (separately entity), а бессубъектным, хотя и укоренным в конкретном живом теле, абстрактным осознанием-свидетелем (witness), отождествленным за пределами языка и времени, в вечности настоящего момента «здесь-и-сейчас», с универсальным бытием (Cosmic law, Unity: Рамана Махарши, Нисаргадатта Махарадж, Рамеш Балсекар – ХХ-ХХI вв). Адвайта – в качестве древнего, по своему происхождению, и, одновременно, современного философского учения – предлагает ответ на вопрос, поставленный Л.Витгенштейном в «Философских исследованиях» – об «инстинкте», влекущем человека «за пределы языка». Существенная смысловая граница между постмодернизмом и адвайтой пролегает, на первый взгляд, именно в отношении к языку. Постмодернизм, в частности, рассматривает в качестве агента онтологии «нарратив», который творит реальность (Ф.Джеймисон). В то время как в адвайте «Истинная реальность» (True) доступна непосредственному пониманию в присутствии святого-«джняни», благодаря наступлению специфического состояния тишины, успокаивающей «болтовню разума». Однако нарратив может быть вплетен в эту «онтологическую тишину» без всякого ущерба для «Истинной реальности».

Действительная разница заключается, пожалуй, в понимании смысла и назначения онтологического измерения знания. Западная философия, так или иначе, остается в рамках интеллектуального события, не интересуясь «эго» конкретного человека, вступившего на путь познания. Адвайта прямо указывает на взаимосвязь между растворением «эго» и доступом к пониманию абсолютного бытия как универсальной основы существования феноменального мира вообще и конкретного человека в частности.

15. Тимощук Елена Андреевна (Владимир). Онтология Р. Ингардена и теория культуры.

Онтологическая программа Романа Ингардена состоит из следующих положений:, 1) существуют два принципиально различных класса феноменов: вещи полностью независимые от нашего сознания и интенциональных объекты, субстантивированные сознанием, 2) особое место среди существующих объектов принадлежит интенциональным феноменам, порожденных сознанием, социумом и культурой, 3) хотя интенциональные объекты в своем существовании зависят от сознания, весь мир нельзя считать полностью интенциональным объектом, порожденным сознанием, 4) таким образом наиболее здравой концепцией является онтический плюрализм, где бытие – это многослойная формация нескольких доменов: абсолютного, реального, идеального, интенционального.

Онтологическая программа Ингардена обогащает теорию культуры следующими важными выводами: 1) социокультурные объекты являются интенциональными, их онтичность поддерживается деятельностью сознания (художественные герои, социальные ожидания, этнические представления, религиозные убеждения), 2) вследствие отсутствия явного физического облика социокультурных объектов, их бытие схематично, представляет собой совокупность сказанного и несказанного, 3) наличие пустот в бытии социокультурных объектов создаёт возможность сосуществования множества конкретизаций или субъективных развёртываний свойств, порождений новых горизонтов смыслов. Таким образом, бытийный плюрализм не только выступает основой плюрализма культуры и её компонентов: языков, традиций, религий и т.п. В силу своей интенциональности культура порождает бесконечное разнообразие индивидуализированных модусов бытия. Социальный мир – это интерусбъективая сеть возможных уместностей (А. Шюц), которые актуализируются по запросам индивида.

16. Труфанов Сергей Николаевич (Самара). Понятие «пространства» и «времени» в философии Гегеля.

В докладе рассматривается трудная и малоизученная тема – понимание пространства и времени Г.В.Ф. Гегелем. На основании первоисточника – содержания §§ 254-259 его "Философии природы", в статье предпринята попытка дать конспективное изложение гегелевской концепции пространства и времени в доступной для современного читателя форме.

17. Усачев Александр Владимирович (Елец). Бытие и онтология в идеал-реализме: Н.О. Лосский, С.Л. Франк, С.А. Левицкий.

Н. Лосский (1870 – 1965) дает истолкование бытия в двойственной познавательной структуре. Он эксплицирует содержание и значение проблемы бытия с помощью беспредпосылочной стратегии и, вместе с тем, стремится остаться в пафосе и задачах историко-философского процесса. Мыслитель вводит в философский обиход понятия «осознание» и «опознание». Они предполагают более широкую программу толкования вопроса о бытии, которое, помимо очевидного и существующего, «таится» в том, что онтологически не доступно познанию и понятийному схватыванию. Ограничения заложено в структуре бытия. Идею иррационального остатка в познании как важнейшего свойства познания, позволяющего говорить о его бытийности, продолжает С.Л. Франк (1877 – 1950). Он дифференцирует «иррациональный остаток» на трансфинитный и трансдефенитный аспекты. Первый из них заключается в том, что не все может быть охвачено в акте восприятия, как в качественном, так и в количественном отношении. Это важно отметить в связи с тем, что познание все же претендует на универсальность и всеобъемлемость. Но в интуитивизме онтологизируется «неокончательность» любого познавательного акта, как, в прочем, и их сколь угодно полной совокупности. Второй, - трансдефенитность, - останавливается на невозможности дать исчерпывающее конституирование объекта в понятийной работе. Такое важное уточнение в онтологической гносеологии позволило С. Франку подчеркнуть идею о сущностной стороне бытия, в которой в одинаковой мере совмещены слово и тишина, и называть ее «непостижимым». Следующий шаг в этом направлении делает С.А. Левицкий (1908 – 1983), сконцентрировал подготовительную работу предшествующего идеал-реализма в проблему свободы как существенного состояния бытия, что видно в частности из противопоставления философом свободы и сущего. В категории «свобода» сохраняется проблемность, новизна и традиционность для философского мышления. При этом философская познавательная деятельность через экспликацию конкретной онтологии переносит видение идеал-реализма в современную ситуацию мышления.

18. Шрейбер Виктор Константинович (Челябинск). Почему первые греческие философы были «физиками»?

Интерес первых греческих метафизиков к поискам начал известен. Хотя периодически возникают предположения, что такое наше видение тематики досократиков может быть следствием жестокой работы времени, большинство склоняется к идее, что Хронос не виноват, и последующие мыслители, приводя мнения предшественников, выделяли в них самое важное и значимое. Однако объяснение этого тематического ограничения представляет проблему в рамках как социогенной, так и сциентистской концепций генезиса философии. Если переход от мифа к логосу, который имел место в конце архаического периода, явился ответом на вызовы эпохи в виде установления демократических режимов и последующего кризиса полиса, то какое отношение к этому имеют рассуждения о Космосе, воде или апейроне? Мифологическое мировосприятие изначально ориентировалось на человеческие отношения и с этой точки зрения гораздо рациональнее было бы не отказываться от традиционной тематики, но развивать скрытый в ней познавательный потенциал.

Со своей стороны «наукоцентристы» останавливаются перед вопросом, как возникли идеалы логичности и доказательности. Ведь при пренебрежительном отношении интеллектуальной элиты к участию в материальном производстве как выражению человеческой несвободы и широком распространении принудительного труда связанные с техникой научные дисциплины почти не развивались. И даже если какие-либо открытия в научно-технической области делались, совершенствование технической базы парализовалось отсутствием интереса к этому со стороны основного работника. Тем загадочнее становится факт обращения греческих мыслителей к природе. Остается лишь вместе с Аристотелем ссылаться на чувство любопытства.

Обе версии превращают философию в разновидность «игры в бисер», действительные корни оказываются в тени, а её адептам приходится постоянно уверять других в культурной значимости своей науки либо замыкаться в узком кругу оракулов и посвященных.

Часто утверждается, что для первых философов «мифология, поэзия и философская мудрость сливались в нераздельное целое». Я хочу показать, что никакого слияния не было. Напротив, происходило выдавливание одного другим и весь смысл усилий ионийцев и элеатов был направлен на разрушение мифологических структур. Устранение антропоморфизмов и «слишком цветистых выражений» явились предпосылкой для антропологического поворота Сократа и софистов.